Вот этот хор, и эти звуки, будто пришедшие к нам из глубин миллионов лет развития жизни на планете – это одна из причин, по которым стоит прийти в Приморский океанариум. Чтобы послушать своими ушами. Никакие самые чувствительные микрофоны и цифровые технологии воспроизведения звука не передают этой уникальной песни. То, что вы услышали сейчас с экрана телевизора или в наушниках компьютера, — это совсем не тот звук. Поверьте, в этой песне звучит вплетение чего-то ультразвукового, космического, ну или, если хотите, гидрокосмического. Ее мы услышали во время съемки, но были поражены, как исчезло все очарование дельфиньего вокала, когда стали монтировать запись. Эти неземные мелодии вы можете услышать только сами, на арене океанариума или здесь, на кромке Базы изучения морских млекопитающих. Она тоже является частью океанариума, хотя и находится на открытой воде. И в этой программе «Морская» — не столько рассказ об обитателях океанариума, сколько о людях, которые работают с ними. Работают там, под водой, в среде обитания своих питомцев.
ВОДОЛАЗЫ ОКЕАНАРИУМА
Океанариум, как и сам океан, сложнейший организм. Он живет своей жизнью, он развивается. Его обитатели растут, учатся и обучают. Океанариум, в который вы придете через год, будет совсем другим. Прежними будут только здание, дороги, ведущие к нему, названия экспозиций, но там внутри, за стеклами, уже все изменится.
Ритм жизни на базе изучения морских млекопитающих продиктован привычками обитателей морских глубоководных вольеров, погодой и временами года. Никаких других причин изменить график не существует. И в такой ежедневной привязанности между живыми существами – людьми, белухами и дальневосточными тюленями-ларгами – складывается атмосфера взаимопонимания.
В самом глубоком вольере живут северные дельфины белухи – Юкка, Луна, Лена и Двойка. На главной арене Приморского океанариума они еще аплодисментов не срывали, но взаимодействуют с людьми – тренерами и водолазами базы вполне охотно.
Яна Хионина, тренер морских млекопитающих:
— Они много чего делают, особенно летом, когда можно одеться в гидрокостюм, и с ними делать прокаты, и они тебя выносят. В общем, они на многое способны, лишь бы было желание. Главный язык — ультразвуковой.
Яна преподает нам коротенький урок гидроакустики, когда показывает так называемый бридж-сигнал, с которым никогда не расстается. Просим показать, как работает, но она бережет своих подопечных и не соглашается.
Яна Хионина, тренер морских млекопитающих:
— На данном этапе то, что там водолазы, они будут отвлекаться, для них интереснее водолазы.
Два водолаза и четыре белухи в своем подводном доме соседствуют вполне мирно. Эти встречи у них бывают и не по разу на дню. К сожалению, близость города и человеческое свинство заставляют водолазов работать и вне графика.
Константин Маковский, водолаз 3-го класса:
— Мусора много приносит, от этого никуда не денешься, поэтому каждый день ходим и делаем осмотры. Один, два, три. Если бывает, техники увидят, что что-то такое принесло, то одеваемся, внепланово погружаемся. А так планово – каждый день осмотры, а потом очистка обрастания, потому что движению воды мешает.
— Как вы вообще с ними общаетесь под водой?
– Да очень прекрасно. Если видели, я пока чистил, они меня за все борта, за все конечности цепляют, погладишь, язык почешешь.
– А вы их отличаете? Вот нам Яна рассказывала, что у каждого свое имя.
– Конечно, конечно. Мы уже привыкли. У одной там на лице какие-то полосы, у другой – отличаем, да. За время, которое мы с ними проводим, уже научились отличать.
— Лена, Двойка?
– Юкки, да. Юкки, ее сразу можно отличить, у нее на лице такой полукруг.
– Интересно, вы говорите – лицо, а не морда.
– Ну, да. Бывает, голова к голове подойдешь, они там у тебя копошатся. Прямо чувствуется, да. Умнейшие животные, приятно работать с ними.
– Ну, скажите, по-своему любите их?
– Ну, конечно, как же можно не любить? Они такие.
В водолазном отделе Приморского океанариума работает 11 водолазов, задач много. И разных. В научно-адаптационном корпусе нужно чистить танки, там их пять, и каждый рабочий день идет чистка, чтобы не обрастали стенки, не зацветала вода. Есть работа и в открытом море.
Сергей Скворцов, начальник водолазного отдела Приморского океанариума:
– В обязанности водолазного отдела входит осмотр акватории от травмоопасных предметов, подъем этих предметов, чтобы животные не травмировались, чистка, целостность садков. Проверяем, чистим садки, чтобы нормальная фильтрация воды была, чтобы животным комфортно жилось. Соответственно, пополнение коллекций главного корпуса, то есть поиск всевозможных гидробионтов. Это тоже наша задача, здесь, на открытой воде. Так как мы находимся на акватории Японского моря, это основной отдел, для которого мы работаем. Гидробионты Японского моря. Всевозможные ракушки, тот же самый трепанг, морская капуста, ежики всевозможные. Все гидробионты, которые живут у нас в Японском море. Осьминоги, да. С ними сложнее, их, как говорится, как в магазине на прилавке не лежит, их надо долго и упорно искать. Поэтому осьминоги – это самая трудная для нас задача.
Но вообще-то в водолазной карьере Сергея Скворцова случались задачи и посложнее тех, о которых он так деловито сейчас говорит. За плечами – опыт работы водолазом Военно-морского флота. Сейчас капитан 1-го ранга Скворцов в запасе, но его можно называть одним из немногих на планете акванавтов, когда на спасательном судне «Алагез» проводился эксперимент по выходу водолазов на дно, (на грунт, ногами!) на глубине за 200 метров. Нисколько не преувеличиваем: таких глубоководников-водолазов, как Скворцов, в России меньше, чем космонавтов.
Но и нынешняя служба водолазов столь же беспокойна и в постоянных тревогах, как на спасательном судне.
Сергей Скворцов, начальник водолазного отдела Приморского океанариума:
– Потом есть приливно-отливные течения, вымывается ил. Плюс базу отдыха построили, всякий мусор приплывает, там пакеты, все остальное. Тоже смотришь, она тащит. Не дай бог, съест, и всё.
В здании океанариума множество помещений, переходов, и виден не весь персонал, но здесь, на открытой площадке, видно, что на каждого обитателя в воде приходится минимум по одному специалисту на берегу. У каждого свой рацион, расчет по весу, по возрасту, по полу и даже по настроению. Кто не в духе, получит что-нибудь пожирнее или послаще, правда, туда могут добавить и лекарство. Но во время наших съемок у всех всё было в порядке. И если Юкка и ее сородичи поют после обеда, то в другом вольере – лают. Платон, Варя, Дуся и Кант – дальневосточные тюлени-ларги, в повадках похожи на домашних песиков, только с ластами. И точно также по-собачьи не прочь порадовать тренера принесенной игрушкой.
ОБНИМАШКИ СО СКАТАМИ
В тропическом аквариуме океанариума публика поопаснее: акулы и скаты. У одних зубы, у других яд. Поэтому обращаться с ними под водой приходится по-рыцарски во всех смыслах: надевать кольчугу на время погружения, но кормить своих подопечных только с рук, без малейших угрожающих жестов, и тем более, применения силы, пик или затупленных гарпунов. Между прочим, достаточно распространенная практика в сугубо коммерческих азиатских дельфинариях и аквашоу Гонконга, Окинавы, Тайваня. Приморский океанариум живет все-таки по законам научного учреждения. Поэтому исследователь лучше защитится сам, чем будет запугивать объект своего изучения.
Александр Волков, водолаз Приморского океанариума:
— Во время работы они очень сильно кусаются, щипаются. У них челюсти на сдавливание работают. И это очень неприятно. Даже до синяков оставляют там, микрогематомы кровавые.
Сейчас, после того, как водолазы экипировались в кольчужные гидрокостюмы, эти опасности остались в прошлом. А участникам подводного эксперимента еще расти и расти: молоды не только ребята-водолазы, но и акулы со скатами – некоторые из них через пару-тройку лет вымахают в несколько метров. А работой Александр Волков называет непростой эксперимент, рассчитанный на несколько лет вперед, по дрессировке и приучению акул и скатов к человеку. И уже многое получается. Вот, например, вальс со скатами. Животные идут на контакт с людьми не под принуждением, а просто потому, что раз уж тому странному существу, от которого им приходит пища, так нравится, то почему бы не исполнить такой несложный подводный пируэт?
Александр Зябкин, старший специалист-тренер Приморского океанариума:
— Разумеется, это не природное свойство. Я, если честно, нигде такого не видел. Обнимашки со скатами, даже в других океанариумах, положа руку на сердце, я такого не видел. У нас получилось именно с одним только видом – это химантура ондулата, кольчатые леопардовые скаты. Они пошли первыми к рукам, стали взаимодействовать с нами, это очень игривые скаты. Но и, между тем, самые опасные. Потому что у них на шипах уже находится яд, у остальных это нейротоксин. И чтобы развеять общепринятое мнение, это не электрические скаты, из 30 отрядов скатов, лишь один – электрические. Остальные, либо хвостоколы, либо орляки – совершенно другого свойства.
Михаил Стрельцов, начальник отдела содержания гидробионтов тропических морей Приморского океанариума:
— То, что вы здесь видите, вообще-то это все донные скаты в этом танке. Мы их научили плавать в толще воды. На самом деле, для этих скатов в природе это не совсем характерно. Вальс со скатами – это совершенно нехарактерно. Еще раз – вот эти животные, в отличие от скатов, которые содержатся в бездне, не должны плавать в толще воды, для них это нехарактерно. Они только донные, плавают над дном, ищут.
У водолазной четверки, занятой акулами и скатами, интересуемся: а как приходят в такую штучную профессию? Саша Волков – через МЧС, другой Саша – Зябкин – через водолазную школу в Балаклаве во время срочной службы на флоте.
Александр Зябкин, старший специалист-тренер Приморского океанариума:
– После учебки из Севастополя нас привезли сюда, служить уже, работать, во Владивосток, бухта Улисс. И после этого я вернулся в Санкт-Петербург, где я тоже учился, проживал.
— А сам откуда родом?
– Сам из Ростова-на-Дону, так меня помотало. В Санкт-Петербурге я устроился водолазом в Санкт-Петербургский океанариум, там около 6 лет проработал, многому научился, классные люди, специалисты. Показали, рассказали всё. Но потом узнали об открытии океанариума во Владивостоке. Нас заинтересовало это, и мы махнули сюда втроем. Плюс Стрельцов Михаил Сергеевич заинтересовал нас тем, что мы будем здесь создавать собственное шоу со скатами и акулами, это явилось отправной точкой для меня. Большим толчком, стимулом для того, чтобы сюда переехать.
Биографии героев этой программы «Морская» напомнили другую легендарную судьбу – Жака Майоля, человека, который первым на планете нырнул в океан на глубину за 100 метров без акваланга. Он тоже работал в океанариуме Майами водолазом, и в своей знаменитой книге «Человек-дельфин» так писал об этом этапе своей жизни: «Одна из наших многочисленных обязанностей — спускаться каждые два часа на дно основного водоема и кормить из рук всех проголодавшихся. Большие стекла шлемов позволяли рыбам наблюдать удивленные лица двуногих, которые в свою очередь, чтобы лучше видеть рыб, расплющивали носы о стекла с противоположной стороны. Работа водолазов может показаться очень простой лишь на взгляд профана. Облаченный в комбинезон из прорезиненной ткани, подпирая плечами жесткий медный шлем с иллюминатором, Рыцарь Царства Нептуна, казалось, передвигался без усилий, прокладывая себе путь среди облаков рыб различной формы, величины и цвета. Э-э, нет! Это было совсем не так просто».
Поверьте Майолю и водолазам Приморского океанариума: человечеству еще многое предстоит узнать о жизни в океане. И без таких, как они, путь этого познания может прерваться, толком не начавшись.